Начало.

Родилась я 10 января 1967 года в рабочем поселке Новый-Зай или, как его ещё называли Заинск. В поселке этом жили строители и рабочие Заинской ГРЭС, в то время это была комсомольская ударная стройка. Находился поселок на территории Челнинского района Татарской АССР. Я написала “находился” не потому, что данный населённый пункт куда то исчез или, чудным образом, переместился, нет поселок стоит на своем прежнем месте, однако Татарская АССР стала Татарстаном, а поселок разросся и стал районным городом. А в то время, когда я имела честь появиться на свет, районным центром был город Набережные Челны.

Мне не посчастливилось побывать в Набережных Челнах в сознательном возрасте, поэтому в моих воспоминаниях это город с поэтичным названием. И, пожалуй, ещё одно воспоминание с набережными Челнами у меня связано, по телевидению Челнинский район засветился в связи с подменой детей в роддоме. Прошел целый ряд передач о том как семьи воспитывали не своих детей и несколько случаев было связано с Челнинским районом. Так что подмену детишек в роддомах Набережных Челнов можно считать народной традицией. Ведь меня тоже пытались подменить. Естественно я не могу помнит всего того что происходило тогда, но родители рассказывали эту историю.

Я появилась на свет в лютую январскую стужу около пяти часов утра, когда темнота кажется особенно тёмной, а мороз становится особенно крепким. В прочим, в родильном отделении не было перебоев с отоплением и суровые природные условия в помещении никак не ощущались. Вместе с моей мамой, почти в то же самое время родила другая женщина. Имя той женщины мне неизвестно, если мои родители и называли его, то я этого не запомнила, а переспросить уже не у кого, единственное, что я помню, эта женщина была татаркой. После родов моя мама и та женщина лежали в одной палате. Новорождённых приносили кормить в определенные часы тщательно спеленутых, после кормления уносили в детское отделение. О том, чтобы мама и дитя лежали в отдельной палате вместе в то время никто даже не задумывался. Мама моя родила меня (то есть девочку), мамина соседка по палате родила мальчика. Мы с этим мальчиком были очень похожи, даже родинка на правой щёчке была и у меня и у него. Моя мама была очень любознательна и упорна, и во всём старалась дойти до самой сути. И вот, в одно из кормлений, моя мама распеленала меня, чтобы посмотреть всё ли у меня на месте. Оказалось, что не просто всё на месте, но даже присутствует деталь не предусмотренная генеральным планом. Тут же была устроена разборка, сбежались медсёстры и врачи, были изучены бирочки на ручках младенцев, ошибка была найдена и исправлена. Моя мама получила свою дочь, а её соседка по палате своего сына. Персонал родильного отделения принёс свои извинения, объясняя ошибку тем, что перепутанные детишки очень похожи, с чем вынуждены были согласиться и мамы перепутанных детишек. Со стороны медперсонала было обещано, что такое не повторится, однако пару раз, все таки повторялось. 

Повторилось и при выписке. Татарская семья получила своего наследника на несколько минут раньше моих родителей. Мои папа и мама тоже получили на руки красивый сверток. Пока счастливый отец выполнял ритуал благодарения работников роддома, привыкшая всё проверять мама распеленала сверток и обнаружила элемент которого не должно быть у девочки.

И потом мой папа отважно бежал вслед за только что ушедшими татарами, и догнал их, и воскликнул: “заберите своего сына и отдайте мою дочь!” Обмен детьми был произведен и счастливые родители, наконец то, смогли отправиться по домам.

Ещё раз хочу напомнить, что сама я хоть и присутствовала при всём этом, однако свидетелем этому быть не могла, знаю о происшествии только со слов родителей и судить о правдивости этой истории не могу. Однако, не думаю, что моим родителям зачем то надо было такое выдумывать.

 Зачем я всё это написала в своём дневнике? Ну, во первых, история интересная, а людям, я думаю, интереснее читать интересные истории, а не просто какие то скучные факты, любая статья пишется чтобы её интересно было читать. А во вторых, у меня есть надежда. что откликнется мой нечаянный молочный брат. Интересно, что сейчас стало с человеком, который появился на свет в то же самое время что и я и, практически, в том же месте.

Вселенная моего детства

Мои родители появились на свет незадолго до начала Великой Отечественной войны и им довелось пережить это трудное время в раннем детстве. Папа в то время находился далеко в тылу. А маме пришлось пережить и оккупацию и бомбёжки. Как раз та самая знаменитая Курская дуга прошла через мамино родное село и через мамино детство.

 В молодости мой папа Виталий Леонидович, был красавцем, он всегда был красавцем, смуглый, черноглазый, с иссиня черными волосами. Он был по настоящему добрым и интеллигентным человеком. И он всегда был справедлив по отношению ко всем. И он смог сделать для своих детей самое лучшее и ценное, что только может сделать для своих детей мужчина - он любил мать своих детей. Любил по настоящему, любил всегда, с первого взгляда и до последнего вздоха.

Помните у Булгакова:

"За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!"

Михаил Булгаков

Я читала Булгакова, и я видела любовь моих родителей. И я могу с полной ответственностью заявить, что любовь Мастера и Маргариты выглядит тускло по сравнению с любовью моих родителей. Чем дольше я живу, тем больше я понимая как мне повезло родится именно у моих родителей. Мне выпало счастье расти в атмосфере настоящей любви и уважения к друг другу. В детстве я не понимала какая это удача, для меня это казалось само собой разумеющимся, я думала так все живут. Уже будучи взрослой я думала, что анекдоты и байки о том как пытаются извести друг друга тёщи и зятья, как мужья и жены вечно пытаются обмануть друг друга (мягко говоря), как вечно друг друга подозревают и подставляют -  это выдумки, фантазии для смеха. Только когда вышла замуж и познакомилась с семьей мужа я стала понимать, что многое в этих историях основано на реальных событиях.

Я не помню, чтобы мама с папой когда нибудь ругались, спорили - да, спорили они часто, но именно спорили, по всем правилам научной дискуссии. Такие аргументы как: “я мужик, как сказал так и будет”, “я так хочу и всё тут”, “я же мать”, “а что ты вообще в этом понимаешь”, “не лезь не в свое дело” и тому подобное не то чтобы не принимались в расчет, они просто никогда и никем не использовались. Чаще всего разногласий вообще не возникало, как правило, папа был согласен с решением мамы, а мама всегда поддерживала мнение папы. Но если маме казалось, что надо сделать что то иначе чем предлагает папа, то она объясняла почему, приводила доказательства, отец всегда прислушивался к её доводам и если не был согласен излагал свои доводы. И они всегда находили решение. И это решение устраивало всех. 

Главным в характере папы было то , что он всегда старался понять точку зрения собеседника. Помню как то рассказывала папе домашнее задание, проверять домашнее задание и контролировать нашу с братом учебу было папиной обязанностью, мама этим никогда не занималась. Так вот рассказываю я наизусть, что такое монолог, что такое диалог, так и тараторю: “монолог это когда говорит один человек, диалог это когда два человека говорят по очереди”. “Нет!” - прерывает меня отец - “Когда два человека говорят по очереди это не диалог, дочка, диалог это когда два человека по очереди слушают друг друга.” Как много раз мне пришлось убедится в мудрости этих слов.

В диалоге главное услышать (хорошо бы ещё и понять) друг друга, а не высказаться по очереди.

Самое главное чему я научилась у отца, так это уважать себя и с уважением относится к окружающим. В прочим это очень взаимосвязано, ведь человек не уважающий себя вряд ли сможет уважать кого то ещё, а не уважая других человек и себя тем самым не уважает.

 Отец моего отца, дедушка Лёня, украинец, мать - полячка. Родился мой папа в Казахстане, туда был сослан дедушка Лёня, во время сталинских репрессий. Там дедушка Лёня встретил бабушку Анфею, там родились три папиных сестры, мой папа  и его младший брат. Все дети выжили во время войны, война не дошла до Казахстана. После войны дедушка Лёня с семьёй вернулся в свою родную Андреевку, где большинство жителей носит родовую фамилию - Чаговец. Вскоре после возвращения умерла от рака папина мама и дедушка снова женился. Мой папа на своём опыте убедился, что значит жить с мачехой.

Моя мама, Нина Петровна, родилась в 1936 году в селе Архангельском Шебекинского района (ну, знаете, те с птичкой) Белгородской области. Находится поселение недалеко от города Белгорода и в народе больше известно под названием - Напрасна. В отличие от моего папы моя мама не получила высшего образования, сразу после школы ей пришлось пойти на работу. Чтобы попасть на должность продавца (а это тогда была очень выгодная работа) мама соврала насчет своего возраста и прибавила себе один год. После войны у многих документы были утеряны, частенько, пользуясь этим, женщины при восстановлении документов сбрасывали себе пару тройку лет, о чем сильно потом жалели дожив до выхода на пенсию. А такие девчонки как моя мама наоборот прибавляли себе года, чтобы побыстрее попасть во взрослую жизнь и они о своём поступке жалели меньше.

Мама никогда не была комсомолкой, не пыталась попасть в партию, в церковь тоже не ходила, в общем как любил говорить папа, была полностью беспартийной. Но участвовала во всех молодежных мероприятиях и активно занималась спортом, ездила на соревнования. И даже как то была награждена путевкой в молодежный международный спортивный лагерь в Болгарии. Там она познакомилась с молодым парнем из ГДР и они потом больше года переписывались. Переписывались на немецком, мама хорошо знала немецкий. Мне самой довелось читать письма того немца.

А потом мама и папа встретились. Встретились на соревнованиях то ли в Харькове, то ли в Белгороде, увидели друг друга и влюбились. Да и как было не влюбиться?! Он - смуглый, кареглазый, волосы как воронье крыло, широкие плечи, тонкая талия и, при этом,  вежлив и образован. Она - стройная голубоглазая красавица с копной рыжих волос, веселая и живая как солнечный лучик и, при этом, умница и так красиво поёт.

Мама сразу же забыла о своём немце. Папу, в его родной Андреевке, ждала невеста, но он с того дня уже никого кроме моей мамы не мог представить рядом с собой.

Поженились мои родители когда мама была уже беременна моим старшим братом Сергеем. Не было ни белого платья, ни фаты, ни колец, просто расписались. Папе надо было ещё два курса учится в университете, а потом ещё два года в армии служить. Но с армией не срослось, по дороге в часть папа сильно простудился и приехал на место назначения с такой ангиной, что его сразу же комиссовали. И папа, оклемавшись, отправился по распределению на комсомольскую ударную стройку Заинскую ГРЭС в качестве молодого специалиста. Первое время папе пришлось жить в общежитии. А спустя три месяца папа получил свою первую отдельную квартиру, и тогда он забрал маму и моего старшего брата в Заинск, вместе с моей мамой и моим братом папа,также, забрал из Напрасной маму моей мамы - бабушку Феклу и папу моей мамы - дедушку Петю. Дедушку Петю я знаю только по рассказам моих родных, я родилась уже после его смерти, а бабушка Фёкла была очень важным человеком в моей жизни.

До шести лет я прожила в Заинске. Это тот возраст который люди плохо помнят, но какие то воспоминания о том времени у меня остались. Первые воспоминания относятся ко второму году моей жизни, первый год своей жизни мало кто из людей помнит.

Первые мои воспоминания о “внешнем мире” это снег, очень много снега, больше никогда мне не довелось видеть такие горы снега. Пожалуй только при просмотре сериала “Игра престолов”, в тех сериях где показывали события за Стеной я увидела нечто напомнившее мне картины моего далёкого детства.

Я жила в мире под названием наша квартира, мире добром, уютном, наполненном теплом, вкусными запахами, добрыми, приятными голосами. А за окном простирался заснеженный , бесконечный, неизведанный космос. Ежедневно я была вынуждена участвовать в экспедициях по исследованию внешнего мира. Это называлось прогулкой. Выйти во внешний мир в маечке и трусиках (как я любила бегать в квартире) было нельзя. На меня надевали колготки хлопчатобумажные, потом колготки шерстяные, штанишки тёплые и сверху ещё шаровары с начёсом, две пары шерстяных носков, валенки. На верхнюю часть тела поверх маечки надевалась рубашка, свитер шерстяной без застежки, шерстяная кофта с застежкой, потом шуба, на голову повязывали ситцевый платок, сверху надевали меховую шапку, а потом ещё оренбургский пуховый платок. Платок покрывал голову, перекрещивался на груди и завязывался на спине. Конечно ещё толстенные варежки, в которых взять что то в руки было просто невозможно. И вершина моих мучений - шерстяной шарфик, которым мне завязывали нос и рот. Это делалось чтобы я не простудилась, но я была уверена что это для того чтобы я перестала орать. Орать, когда рот завязан шерстяным шарфом крайне не удобно и шерсть в рот лезет. И я, естественно, была вынуждена замолкать. 

Конструкция напяленная на меня для прогулки была крайне неудобна для передвижения бегом и даже шагом, зато падать было можно как угодно, сколько угодно и куда угодно. Да что там, в такой экипировке меня можно было просто выбрасывать на улицу из окна без всякого риска для моего здоровья.

Вы скажете, как я могла так подробно запомнить весь этот процесс одевания, ведь мне тогда и двух лет не было? Уж поверьте запомнила, мне это всё потом в кошмарных снах снилось. И просыпаясь я давала себе клятву, что если у меня вдруг будут когда нибудь дети, то я никогда не буду завязывать им рты шерстяными шарфами и, вообще, закрывать детям рты. Хочется детишкам орать - пусть орут.

Наступившее лето примирило меня с прогулками, можно было гулять, иногда, даже босиком. 

А на четвертом году моей жизни обязанность гулять со мной была возложена на моего старшего брата, а он не особо следовал правилам моей упаковки, он сам прошел через испытание одеванием и понимал меня, и мир за окном перестал быть для меня враждебным.

Родилась я зимой и первую зиму своей жизни я не помню, я не помню первую свою весну и первое лето своё и осень. А вот к концу своей второй зимы я уже начала что то соображать и даже научилась кое что говорить и в начале апреля высказала свою первую научную мысль. Моё высказывание очень повеселило всех моих родных, а я ведь по настоящему беспокоилась. К концу марта все начали дружно говорить: “скоро растает снег, скоро растает снег!”. И в апреле я начала замечать. что снег действительно начал таять, сугробы начали оседать. И тут меня охватила тревога - а как же деревья? Сколько я себя помню всегда лежал снег, и в снег были воткнуты деревья, я так понимала, что именно сугробы и поддерживают деревья в вертикальном положении. А если снег действительно растает? Я и высказалась: “снег растает - деревья упадут”

Но деревья всё таки не упали! Под снегом оказалась земля, а у деревьев корни! И я поняла, что этот мир устроен мудро и жизнь с каждым днём становится лучше и лучше. Одно то, что выходя на улицу не надо уже надевать многослойный “скафандр” многого стоило.

Я никогда не ходила в детский сад. Точнее, один раз только там побывала, и меня даже покормили обедом (моя мама тогда работала главным бухгалтером по всем ведомственным детсадам). И обед, и сам детский садик мне жутко не понравился. 

Мои родители много работали, мной и братом занималась бабушка Фекла Васильевна. Родилась бабушка в 1900 году  а умерла 1974.Бабушка моя родила много детей, но выжили только моя мама Нина и её младшая сестра погодок Рая. Был еще брат Иван, ему было почти шестнадцать лет когда он подорвался на мине в лесу, во время войны. Мама много мне о нем рассказывала, бабушка никогда о нем не говорила и я чувствовала, что не надо спрашивать. В Напрасне осталась бабушкина сестра бабушка Мотя. Она жила вместе со своим единственным сыном дядей Колей в доме построенном дедушкой Петей.

Первые годы своей жизни я почти всё время проводила с бабушкой, после обеда к нам присоединялся и мой брат, он старше меня почти на шесть лет и тогда уже ходил в школу. Он всегда старался убежать от бабушки.

Я помню помню бабушку худенькой старушкой с абсолютно белыми волосами заплетенными в маленькую тоненькую косичку и, в моей памяти, она всегда была такой. Но в молодости у бабушки Феклы волосы были чёрными, длинными и густыми, коса толщиной в руку. Мама моя рассказывала, как они с сестрой Раей подглядывали за тем как их мама расчесывала волосы уложив дочек спать. Бабушка проводила расческой по волосам и в темноте было видно как из волос сыпятся искры. Мама с тётей Раей шептались: “Наверное наша мама ведьма и умеет колдовать” 

А как же иначе? Всё село знало о том, что бабушка моей бабушки была настоящая цыганка, знающая толк в ворожбе. В своё время бабушкин дедушка влюбился в молодую цыганку и украл её из табора. Вот так. Не только цыгане воровать умеют и цыган могут украсть.

Бабушка не умела ни читать, ни писать, когда ей приносили пенсию, вместо росписи ставила крестик. Вместо слова “социализм” говорила “шо це лизе” (что это лезет) или “шось желизне” (что то железное). Мы с братом и двоюродной сестрой Лилей любили просить “Бабушка, скажи социализм”. Жаль, не догадались спросить бабушку про другие измы, может и тут она смогла бы сказать что то интересное.

    Бабушка знала много колыбельных песен и пела мне их на ночь. А когда возилась на кухне (готовила бабушка волшебно), то любила напевать: “шо тоби снытця, лыстя лаврове…” (то тебе снится, лист лавровый). Видимо Фекле Васильевне был ближе и понятнее листик лаврушки, а не какой то там крейсер с непонятным названием “Аврора”.

Долгое время бабушка была моей лучшей подругой, а брат лучшим другом. И я не особо искала себе иных друзей. Мне и самой с собой никогда не бывает и никогда не было скучно. Но друзья у меня случались. Помню, дружила с девочкой татаркой. Мы жили в одном доме и играли в песочнице. Я уже не помню имени этой девочки, но до сих пор помню ощущение полного взаимопонимания и безграничной приязни. Удивительно то, что я не знала ни слова по татарски, а она ни слова по русски, но мы могли играть часами прекрасно понимая друг друга.

 Наша молчаливая дружба продлилась до моего отъезда из Заинска. И, даже, когда папе дали новую квартиру и мы переехали в новый дом, бабушка, по моей просьбе приводила меня на прогулку в нас старый двор, чтобы мы с моей любимой подругой могли играть вместе. А иногда, её бабушка приводила девочку в наш новый двор, видимо, по её просьбе. Мы играли на траве или в песочнице, а наши бабушки сидели рядышком на скамейке и вели беседу, каждая на своём языке. Бабушка моей подружки не говорила на русском, моя бабушка не говорила по татарски, но создавалось впечатление, что они понимают друг друга. А что тут такого, мы то как то друг друга понимали.

 Свет, тень и зайцы.

Уже в раннем возрасте у меня проснулась тяга к рисованию. Безудержная тяга к рисованию обязательно просыпается у всех человеческих детенышей, как только они они становятся в состоянии удержать в руке рисующий предмет.

Период наскальной (то есть настенно-намебельной) живописи в развитии их малыша приходится пережить всем счастливым родителям. Тут главное вовремя обеспечивать юного художника плоскостями для нанесения изображения, выделить специальную стенку для рисования или бесперебойно подкладывать бумагу. 

Мы с братом от недостатка материалов для творчества никогда не страдали, всё необходимое у на всегда было в достаточном количестве. Однако школьные тетрадки брата, всё же, нет нет да и страдали от моей руки.

В прочим, простые какаляки-маляки очень быстро мне надоели. Абстракционизм никогда не привлекал меня, я всегда была сторонницей реализма, ну, в крайнем случае, сюрреализма. Возможно, сюрреализма даже в большей степени.

 Мне всегда было присуще критическое отношение к своим работам, возможно, оно у меня врождённое и,частенько, создает мне некоторые неудобства. В то далёкое время моего детства моё повышенное критическое отношение к своим рисункам создавало неудобства моим родичам. Поняв, что я не в состоянии изобразить то что мне хочется так как мне хочется я стала приставать ко всем кто попадался на моем пути с требованием “Нарисуй!”

Мама отказалась рисовать сразу и категорически. “Я не художник” - сказала она - “Я бухгалтер, кормилица и поилица” Надо признать, что мама моя была превосходным бухгалтером. Многих начальников, а в постсоветское время бизнесменов Нина Петровна, в буквальном смысле, спасла от тюрьмы и сумы выправив им их жутко запущенную бухгалтерскую отчетность. 

Кормилицей она была не менее выдающейся. Всякий путник случайно или намерено попавший в нашу квартиру был в обязательном порядке накормлен. Родилась я с маленьким весом, всего два восемьсот, в год я весила уже семнадцать килограмм. Семнадцать!!! Информация к размышлению: в шесть лет я весила шестнадцать.

Заслышав как я шлепаю босыми ножками в её направлении с бумагой и карандашом в руках мама сразу же наливала кружку кипяченого молока, наполняла тарелку кашей, а то и доставала из шкафчика пузырёк с рыбьим жиром. Естественно от таких страшных угроз я вынуждена была спасаться бегством.

Бабушка никогда не отказывалась рисовать для меня, но рисовала она только барынь (барыня это такой народный вариант принцессы) и рисовала бабушка барынь только одним единственным образом.

Я конечно, подозревала, что живая барыня не могла выглядеть так как на бабушкином рисунке, но бабушка упорно утверждала, что рисовать надо именно так и отступать от канона нельзя. Зачем рисовать что то кроме барынь бабушка вообще не понимала.

Думаю такое изображение барыни бабушка взяла из народной вышивки. Бабушка моя великолепно вышивала старинные узоры.

Вышитые бабушкой рушники меня всегда восхищали, таинственными узорами на них я любовалась. А вот барыни, принцессы, принцы и рыцари меня никогда не интересовали. Из всей этой компании только к драконам я относилась и отношусь с симпатией.

Брат рисовал космическое корабли, подводные лодки, разные фантастические машины и роботов. Меня восхищали его произведения но я хотела зайчиков и лошадок.

За всю семью отдувался папа. Отец неплохо рисовал и не отказывался рисовать по моему заказу.

Я внимательно следила за тем как папа воплощает мой замысел. Все рисунки я собирала, старательно обводила каждое изображение, переводила через кальку ещё и ещё, пыталась повторить папин рисунок на новом листе. Со временем я научилась рисовать любимых моих персонажей вполне сносно. Теперь папа после работы уже не рисовал мне зайчиков и лошадок, а смотрел на зайчиков и лошадок нарисованных мною. И я видела в папиных глазах восхищение. Приходя с работы, папа первым делом интересовался что я сегодня нарисовала. Папа всегда поддерживал меня в моём творчестве.

В более позднем возрасте зайцев из моих рисунков вытеснили кошки. Но лет до шести моими музами были зайцы, всегда с лошадками. Зайцы ведут лошадей под уздцы, зайцы катают на лошадке своих зайчат, Зайцы скачут на лошадях, зайцы на лошадях стреляют из луков (прямо заячья орда какая то), зайцы заготавливают для лошадок сено. Кстати, я знала наизусть знаменитую песню про зайцев, ту самую: “Мы волшебную косим трын-траву”. И я искренне считала эту песню гимном великой заячьей республики.

Я придумывала новые и новые сюжеты из заячьей жизни, я просила бабушку рассказывать мне сказку про зайчиков и лошадок. И бабушка рассказывала. Бабушка моя знала много сказок и могла рассказать сказку про что угодно на заказ, только дай тему.

Не только я знала о заячьей цивилизации, но и зайцы знали обо мне. Приходя с охоты, папа всегда приносил мне гостинец от зайчика. Это был кусочек чёрного хлеба завернутый в салфетку. В моём воображения рождалась картина, как зайчик встречает папу в лесу, протягивает маленький сверток и говорит: “Передайте это Ане, специально для неё испекли”.

И не надо мне сейчас рассказывать, уважаемый читатель, что этот кусочек хлеба остался у папы от того бутерброда который мама готовила папе собирая папу на охоту. Разве я не могла отличить вкус настоящего волшебного заячьего хлеба испеченного в волшебном лесу от вкуса банальной человеческой выпечки купленной в соседнем магазине? Я ела и то и другое - абсолютно разный вкус.

Однажды зайцы прислали мне медведя. Медведь был куплен папой в Москве, папа часто ездил в командировки и по работе и по партийной линии. Медведь был тщательно спрятан и должен был стать подарком на мой четвертый день рождения. Но в декабре у меня заболело ухо. У кого никогда не болели уши, тому бесполезно объяснять, что это такое, а у кого хоть раз ухо болело, тот поймет и меня и моих родителей.

Тусклый свет ночника, подходит к концу бессонная ночь, уже не первая. Я уже устала кричать и только тихо скулю на руках у папы. И тут звонок в дверь. Может это медсестра пришла сделать мне укол? Но они обычно приходят днём. В комнату возвращается мама и говорит радостно-удивлённо: “Аня, это к тебе мишка пришел!”. И я вижу на руках у бабушки, вошедшей в след за мамой, плюшевого медведя, коричневого с ярко желтой грудью и кончиками лап, ростом с меня. “Я открыла дверь” - говорит мама - “ А там, мишка стоит и говорит: “ Я пришел от зайчиков, меня зайчики к Ане прислали. Они узнали, что у неё сильно ухо болит и прислали меня помочь. Вот и лекарство передали.” Напоить меня лекарством в юные мои годы было еще той задачкой. В раннем детстве я часто болела, в основном простудами, и принимать пилюли и микстуры просто категорически отказывалась. Но лекарство принесенное мишкой я выпила. И больше у меня уши не болели. Взрослые считают, что я просто переросла.

Где то около пяти лет я совершила своё первое научное открытие - я обнаружила, что у предметов есть свет и тень. Сейчас я знаю как иногда трудно бывает объяснить детям , что у предмета есть свет, а есть тень, и они разные по тону и цвету. А я дошла до этого сама. Просто смотрела крышечку с молоком стоящую на полу. Котёнку наливали молоко в белую пластмассовую крышечку от банки. У меня сохранилась в памяти эта картина. Стоит белая крышечка с белым молоком на коричневом полу. И вдруг я замечаю, что крышечка то белая, да не везде одинаково белая, одна сторона крышечки явно темнее, у поверхности молока тоже одна сторона темнее, только это та сторона, которая над светлой стороной крышечки, а рядом с темной стороной крышечки на полу темная зона. Внимательно оглянувшись вокруг я обнаружила, что это правило распространяется на все кружки, банки тарелки и кастрюльки, причем не только на белые. У всех предметов есть светлая сторона и темная сторона, и затемнение на плоскости рядом с тёмной стороной предмета. И с тех пор я стала изображать предметы с учетом своего наблюдения

 Надо сказать, что не вся общественность приняла мою новую манеру рисования. Так бывает со всеми художниками-новаторами (да и не только с художниками, а и просто с новаторами).  Мне так и говорили: “Зачем ты закрашиваешь половину кружки тёмным? Она же вся одного цвета.” Но я твердо стояла на своём: “Я так вижу!”. Меня очень удивляло, почему другие не видят того, что так отчетливо вижу я. И только спустя много лет, когда начала изучать психологию я всё поняла.

Человек видит не ту картинку, которую воспринимает его глаз, а ту которую нарисовал его мозг. Поэтому человеку свойственно видеть то чего нет на самом деле и не видеть того что на самом деле есть.

Мой папа меня поддержал и похвалил. “Какая наблюдательная у меня дочь!” - сказал он - “Молодец!”. И показал мне, что на предметах есть еще и полутона. И игра света на предметах увлекла меня навсегда.

Особенности школьного образования.

Когда мне исполнилось шесть лет мы переехали в Светлодарск. Светлодарск рабочий поселок городского типа, такой же как и Новый-Зай, только расположен он в Донецкой области рядом с городком Дебальцево. И, конечно же там есть ГРЭС. Работа у папы была такая. Он был специалистом по энергетике.

Сначала мы жили в самом Дебальцево, на квартире в частном доме. А через год папа получил причитающуюся ему квартиру и мы переехали в Светлодарск. Здесь я пошла в первый класс. Это стало для меня настоящим испытанием. Я не очень уютно чувствую себя в большом коллективе, да и вообще плохо схожусь с новыми людьми, с трудом переношу общественную жизнь, лучше чувствую себя в одиночестве или с немногочисленными близкими друзьями.

Первую свою учительницу я ненавижу. До сих пор ненавижу. Если в детстве я ее просто ненавидела потому, что у меня из-за неё были неприятности, то теперь я ещё и понимаю, что она была очень плохим учителем. Не повезло мне. 

Первую свою двойку я получила по пению. Хорошим музыкальным слухом я никогда не отличалась. Да и слух вообще, из-за постоянных болезней ушей в раннем детстве, у меня был не очень. И когда учительница приказала замолчать всем, я просто этого не услышала и продолжала старательно петь жутко фальшивя, за что, мне и влепили двойку на всю страницу дневника. 

Папа долго смеялся увидев вечером эту двойку и узнав в чем дело. “Это же надо,” - говорил он давясь от смеха - “человеку поставили двойку за то, что он пел на уроке пения”. Уроки пения я никогда не любила.

Но настоящим ужасом было письмо и чтение. Как я ни старалась, а написать буквы не то чтобы красиво, а хотя бы прилично у меня не получалось. А ошибки при письме и при чтении возникали вообще непонятно откуда. Учительница сразу зачислила меня в неисправимые двоечницы. Родители никогда не ругали меня за двойки по письму и чтению. Я видела, что их очень огорчают мои двойки за письмо и чтение, но они даже не пытались меня за это наказать, наоборот старались меня утешить, вплоть до того, что когда я получала очередную двойку, покупали мне шоколадку. Особенно сочувствовал мне папа. Меня удивляла такая реакция моих родителей на мои двойки по чтению и письму. Я уже знала, что за двойки полагается ругать детей и наказывать. Ведь брата то ругали за все двойки, да и я получала на орехи если что то не делала или делала плохо.

Оказалось, что родители знали то, чего не знала я и отказывалась знать учительница. У меня и у папы была наследственная  аномалия, так называемая врожденная дисграфия. Люди с такой генетической аномалией испытывают трудности с распознаванием письменной речи. У нас  с папой это ещё в лёгкой форме было, некоторые люди с такой аномалией вообще не могут научится читать и писать. Мы с папой это преодолели. Хотя аномалия никуда не делась, я и сейчас могу переставить буквы в слове, написать слово задом наперёд или, даже, развернуть буквы в обратную сторону, или прочитать совсем не то что написано.

Мне всё таки хотелось написать что нибудь красиво и правильно, ну хоть на четверочку. У меня как раз кончилась очередная тетрадь по письму и я решила, что в новой тетради заданное на дом упражнение будет написано идеально, пусть мне всю ночь просидеть придётся. Я старательно переписывала простенький текст в шесть строчек полдня и всю ночь. Нет, меня конечно пытались уложить спать вовремя, и я покорно пошла в постельку, но как только бабушка заснула, я потихонечку вылезла из кроватки, зажгла настольную лампу и продолжила свой колоссальный труд. Когда ночная тьма за окном начала редеть мне, наконец, показалось, что я таки смогла написать упражнение вполне приемлемо. Я быстренько собрала портфель, спрятала кучу испорченных мною новых тетрадей и юркнула под одеяло, ждать когда меня разбудят в школу. 

Это сейчас, зная педагогику, психологию, особенности нервной деятельность и всякую другую научную дребедень, я прекрасно понимаю, что никаких шансов на успех у меня не было, что последний вариант домашнего упражнения был не лучше, а наверняка даже хуже первого. Правило, что ученики младших классов не должны на тратить на домашнюю работу больше двух часов, а старших - больше трёх не с потолка взято и не из пальца высосано, продолжительность уроков не от балды взята. У мозга есть предел, заставить работать себя после того как мозг устал конечно можно, но ничего путного сделать в этот время не удастся. 

Но учительница могла бы хотя бы промолчать. Нет! Она, раздавая тетради, на весь класс провозгласила - “Вот опять Чаговец, написала каракули вместо упражнения, ведь новую тетрадь завела, могла бы хоть немного постараться. Как только тебе не стыдно?” И тут я поняла, что мне ни капельки не стыдно. Просто весь лимит стыда был исчерпан до последней капельки. И я приняла решение, что больше никогда не буду стараться при выполнении домашних заданий вообще, и домашних заданий по письму в частности. Как получится написать так и получится, а если кому то не нравится как я пишу, то пусть сам пишет. После принятия мной столь важного решения, покой, наконец то, вернулся в мою истерзанную чистописанием душу.

Прожили в Светлодарске мы не долго. Не знаю точно, что именно было причиной. Толи что то не устраивало родителей на новом месте, а может хедхантеры рыскающие по стране в поисках работников для вновь строящейся Ставропольской ГРЭС предложили отцу условия получше,чем на прежнем месте, но во второй класс я пошла уже в другой школе.

Сначала мы жили на Пионерном. Пионерный был временным поселком, там жили строители и работники Ставропольской ГРЭС со своими семьями пока строились их квартиры в поселке Солнечнодольске. Состоял Пионерный практически полностью из пэдэушек. Это такое вагончики-времянки. Их привозили, расставляли, подсоединяли к коммуникациям и жилье готово. Наше жилище было собрано из двух вагончиков-пэдеушек. В одном вагончике была кухня, совмещенный санузел и одна комната в которой жила женщина с сыном. Мальчик Ромка был немного старше меня и младше моего старшего брата и мы дружили всё время пока жили на Пионерном . В другом вагончике было две комнаты в которых жила наша семья. Вагончики были соединены в один маленький вполне благоустроенный домик. В домике было центральное отопление, горячая и холодная вода, газ. Это было лучшее жилище в котором мне когда либо приходилось жить. Жилище было одноэтажным и до желанной улицы был самый быстрый доступ, не то что из квартир в многоэтажках. Весь домик был увит, просто, опутан вьющейся фасолью и вьюнком. Дворик был совсем маленьким но там были кошки и собака, а что ещё нужно человеку для счастья?! 

Школа на Пионерном была маленькой, одноэтажной. Вокруг школы, вокруг маленького стадиончика, вдоль дороги ведущей к школе росли огромные тополя, высоченные жуть, а стволы невозможно было обхватить, по крайней мере у меня длинны рук для этого не хватало. Осенью тополя засыпали своими листьями всё вокруг и было так здорово шуршать в этих листьях ногами по дороге в школу. Сейчас от здания школы ничего не осталось, стадиончик полностью зарос всяким кустарником, а тополя однажды спилили. Громадные деревья пролежали на земле больше года. Осенью они сбросили пожелтевшие листья, а на следующую весну, как ни в чем не бывало, покрылись новой листвой. Мне довелось побывать там в разгар лета, следующего после того как тополя были спилены и я с удивлением смотрела на лежащие на земле гиганты, полностью, покрытые листвой. Было впечатление, что деревья и не заметили, что у них больше нет корней. Присмотревшись я заметила - тополя отрастили себе новые корни, сбоку стволов, изо всех сил цепляясь за землю с которой их пытались выселить. Я не знаю чем закончилась борьба человека с деревьями, я уже много лет не была на том месте.

Проучилась я в пионернинской школе, во втором классе “Б” до нового года. После очередного моего дня рождения я уже пошла в свою родную шестнадцатую школу. Дом, в котором папе дали квартиру был достроен и мы переехали на постоянное место жительства - Ставропольский край, Изобильненский район, поселок Солнечнодольск, бульвар Солнечный… Ах! Нет! Бульвара Солнечного тогда ещё не было, в посёлке тогда вообще не было улиц, дома нумеровались строительными номерами - наш был тридцать первым.

В новой школе я, каким то образом, выбыла из разряда отстающих, правда в разряд опережающих я тоже не попала, прочно заняла позицию хорошистки с некоторым уклоном в отличницы. Дисграфия моя никуда не делась, мне, по прежнему, не удавалось писать без ошибок, но я всё таки смогла свести их число до приемлемого. Писать красиво у меня тоже не получалось, но в старших классах за плохой почерк уже оценки сильно не снижали. На четверку мне русский язык вытягивать удавалось. Что же касается математики, то математика мне давалась очень легко. Математика была моим любимым предметом, пока не появились биология, ботаника, зоология, химия и география.

С биологией и химией связаны особые воспоминания. Это было, насколько я помню, в пятом классе, химии у нас тогда ещё не было. Уроки биологии и уроки химии проводили в специальном кабинете. У нас был урок биологии в том самом кабинете в котором у старшего, седьмого, класса должна была быть химия следующим уроком после нашего. У них видимо должна была быть лабораторная, поскольку на столах выстроились разнообразные пробирки. Когда мои дети учились в школе (в той же самой шестнадцатой), то они очень часто просто переписывали лабораторные работы из учебника или им показывали видео, но во времена моего обучения в школе лабораторные проводились по всем правилам. На физике мы катали какие то шарики, что то топили в каких то емкостях, соединяли какие то провода, на химии смешивали какие то растворы, на биологии что то препарировали, на трудах мальчишки что то пилили и строгали, девчонки что то жарили на самых настоящих сковородках.

Кстати о сковородках, мы учились жарить котлеты, на уроках труда нас делили на четыре звена, потому что в кабинете было четыре варочные плиты. Вот наше звено налепило котлет и их надо выложить именно на разогретую сковородку. И тут возникает вопрос: а как определить что сковородка нагрелась? Кто то  предложил, что надо плюнут, как на утюг, и тут же нашлась мисс Непосредственность которая сразу же на сковородку и плюнула. Оказалось что сковорода нагрелась, но её пришлось мыть в холодной воде (горячей в кабинете труда не было) и нагревать заново, так как никто не хотел есть котлеты жареные на оплеванной сковородке. Однако вернёмся на урок биологии в кабинет химии. 

Учебный год подходил к концу, был замечательный майский день. Видя необходимость многим из нашего класса исправить оценки учитель устроила опрос всех нуждающихся. Опрос сильно напоминал допрос фашистами белорусских партизан, в том плане, что учителю удалось добиться столько же информации от моих одноклассников сколько и фашистам от белорусских партизан. Опрос затянулся. Мы с моей подругой Галей в опросе не участвовали, у нас пятёрок по биологии было на год вперёд. Мы с ней сидели на первой парте и откровенно скучали. Колбочки приготовленные для класса который придет после нас заманчиво подмигивали нам солнечными бликами на своих стеклянных боках. Не помню кто начал первый, но мы стали переливать содержимое колбочек из одной в другую. Жизнь стала интереснее, некоторые растворы меняли цвет, некоторые пузырились как газировка, иной раз в колбочке появлялись хлопья или выпадал осадок в виде кристалликов. Вдруг, после очередного переливания из колбы повалил густой рыжий дым, позже, когда начали изучать химию мы узнали, что этот дым называется “лисий хвост”. Я попыталась заткнуть колбу своим новым носовым платком, привезенным папой из командировки, но дым валил и через платок.

Учительница, наконец отвлеклась от двоечников и обратила внимание на происходящее в лагере пятерочников, она быстро прекратила происходящее безобразие просто вылив содержимое колбы в специальный слив. Но было уже поздно. У всего класса вдруг проснулась тяга к знаниям, в том смысле, что все хотели узнать что же мы там смешали такое? И мы с радостью делились с товарищами новыми знаниями. Попытки учительницы пресечь это не возымели успеха и, по всему классу, стали возникать очаги возгорания, то есть воздымления.

Тут вспоминается поговорка “дыма без огня не бывает”, а вот как оказалось бывает. В конце концов реакцию удалось прекратить, просто реактивы кончились, да и урок тоже.

Из этого случая я сделала два важных вывода:

Первое - если хочешь чтобы твои колбы остались не тронутыми, держи их в местах недоступных для рук человеческих, а лучше и для глаз.

второе - занимаясь разборками с неуспевающими, не забывай об опережающих и не поворачивайся к отличникам спиной.

В конце концов именно от отличников можно ожидать самых изощренных пакостей и, поверьте, делаются эти пакости не со зла, а со скуки. 

Учительница тоже сделала вывод из этого случая, она не стала нас особо ругать, но в следующий раз, когда ей понадобилось заняться теми кто испытывает трудности по части усвоения материала, нам, материал освоившим, она дала лист ватмана, краски и фломастеры и велела изготовить плакат. Мне очень нравилось изображать всяких инфузорий и амёб, а соседка по парте умела писать красивым почерком и любила составлять умные тексты. Мы прекрасно провели время.

Счастливая встреча и горькое расставание.

Очень важным событием в моей жизни было поступление в художественную школу, это произошло немного ранее описанного случая с “лисьим хвостом”. То что меня надо обязательно обучать профессионально изобразительному искусству было решено уже давно. В поселке была музыкальная школа, но художественной еще не было. Ближайшая художественная школа была в Изобильном, рассматривался вариант, чтобы я ездила  туда, но остановились всё таки на другом варианте. Было срочно собрано внеочередное партийное и комсомольское собрание, на котором было решено, что поселку нужна детская художественная школа, ведь я была не единственным ребёнком в поселке умеющим и любящим рисовать. 

Было выделено помещение, сначала временное, и тут же было решено в строящемся доме выделить специальное помещение. Пригласили учителей для будущей школы. На приглашение откликнулись Артамоновы Юрий Кириллович и Любовь Степановна, молодожены, только что окончившие Ставропольское художественное училище.

И вот настал день когда я впервые встретилась со своим учителем. Юрий Кириллович стал для меня учителем в самом высоком и глубоком смысле этого слова. На собеседование меня привел брат Сергей, он тогда уже перешел в десятый класс и, в моих глазах, был уже взрослым парнем. Юрий Кириллович внимательно посмотрел мои рисунки. На рисунках уже не было волшебных зайцев, но лошадей было много, моя любовь этим прекрасным животным не прошла до сих пор. На рисунках было много кошек и собак и других разных животных, в том числе оленей, много пейзажей. “Где же ты всё это видела?” - спросил меня Юрий Кириллович. Я не нашла что ответить. “Мы много ездим” - сказал брат. 

Да, действительно мы много путешествовали. Ещё в Заинске отец купим машину, жигули темно синего цвета. В то время своя машина была далеко не у всех и, конечно, считалась роскошью, но для нашей семьи машина стала средством путешествий. Ежегодно мы всей семьёй ездили в гости к родственникам по всем городам и весям, каждое лето отец возил нас на море, мы проехали почти всё побережье Черного и Азовского морей, каждую осень мы ездили в горы. Но эта тема требует отдельного рассказа и я даже не буду пытаться втиснуть его в это повествование.  

И вот начались занятия в художественной школе. Я с большим удовольствием вспоминаю это время. Юрий Кириллович был хорошим художником и преподавателем был от бога. Он никогда не унижал ни нас, ни себя какими то там педагогическими приемами, он просто учил своих единомышленников тому, что знал и умел сам. На его уроках всегда было весело и интересно. Он всегда шутил, но его шутки никогда не были обидными. Мы всегда смеялись на его уроках, он умел всех рассмешить и при этом мы успевали за урок много сделать. Как бы невзначай он сумел научить нас основам мастерства и привить любовь к тому чем мы занимаемся. Юрий Кириллович научил нас видеть суть предметов и любить окружающий мир таким каков он есть, не искать в окружающем красивость, а видеть красоту. Встреча с Юрием Кирилловичем была одна из самых значимых встреч в моей жизни.

 А потом случилось и первое, по настоящему тяжелое расставание. В октябре умерла бабушка. Год она болела. Болела она раком, становясь  с каждым днём всё слабее и слабее, последний месяц она уже не вставала с постели. Это была моя первая встреча со смертью. Конечно в том возрасте я уже знала, что существует смерть, что всем когда нибудь придется умереть. Кроме того, умирали кошки, собаки, птички, но чтобы бабушка умерла, моя бабушка! Бабушка которую я помню сколько помню себя, бабушка которая играла со мной в куклы, гуляла со мной, разделяла мои детские радости и горести, бабушка с которой мы ссорились и мирились и, даже, иногда дрались. Моя бабушка, которая была бабушкой детям всего нашего подъезда, хранительница ключей. И вот она лежит неподвижная и такая спокойная, в своем лучшем платье, укрытая кружевным покрывалом. 

Бабушке предлагали сделать операцию. У бабушки обнаружили рак матки и прогнозы врачей были самые благоприятные. Никаких противопоказаний к операции не было и удаление пораженного болезнью органа полностью решило бы проблему. Но бабушка отказалась от операции. И не потому что боялась. Я подслушала разговор моего папы с бабушкой: он спрашивал почему она не хочет лечиться. “Эта болезнь - знак мне” - сказала бабушка - “Это мой Петечка и все мои детки зовут меня к себе. Я так по всем ним истосковалась” - сказала бабушка и тихо заплакала, абсолютно беззвучно, только слёзы покатились из её глаз. Она часто так плакала когда вспоминала что то грустное и когда вспоминала что то радостное, тоже бывало так же плакала.

Теперь я приходила из школы в пустую квартиру, никто меня не встречал (кроме кошек, но это совсем другое), я сама готовила себе обед, в одиночестве ела. Родители целый день были на работе, брат тогда уже учился в Воронеже на физмате. Конечно, когда бабушка болела она не могла уже встречать меня из школы и готовить к моему приходу всякие вкусности, но я придя домой, я заходила к бабушке в комнату и мы как и прежде разговаривали. В конце концов эти наши разговоры для меня были важнее любых порожков. Когда бабушка заболела, приехала тётя Рая (младшая из двух оставшихся в живых детей моей бабушки). Тётя рая жила с нами почти три месяца, после похорон она уехала к себе в Белгород. Теперь до вечера я была сама себе хозяйка и распоряжалась временем как хотела.

 Правда свободного времени было не так и много, понедельник, среду и пятницу я ходила в художественную школу, занятия продолжались с двух до половины шестого. Один год мы в общеобразовательной школе занимались во вторую смену, в художественной школе в этот год мы занимались с восьми утра до половины двенадцатого.

А ещё в художественной школе каждый июнь бывает пленэр. О! Это настоящий праздник. Мы берём складные стульчики и походные рисовальные принадлежности и идем на природу делать этюды и зарисовки. А поверьте, в окрестностях Солнечнодольска есть что зарисовать и чем полюбоваться (впрочем как и в окрестностях любого другого населённого пункта).

 Пленэр это целая жизнь полная радости и приключений, однако об этом надо писать отдельную книгу, поэтому не буду на этом задерживаться.

Сложности выбора

Надо сказать, что хоть я и очень любила живопись и рисование, но художником становится не собиралась и, тем более никогда не хотела быть учителем. Сначала я хотела быть лесником - жить в лесном домике подальше от людей и поближе к зверям и стрелять из ружья по браконьерам. Но когда я подросла, то узнала, что просто так стрелять по людям (пусть они даже и злостные браконьеры) мне никто не позволит и быть лесником мне расхотелось.

 К шестому классу я заинтересовалась коневодством. Лошадей я любила с детства, мне всегда нравились эти прекрасные животные. Я много читала о лошадях и истории коневодства, знала о законах наследования и выведении новых пород. Мне удавалось пообщаться и с живыми лошадками, в основном это бывало на летних каникулах, когда мы навещали родственников живущих в деревне, если поблизости случалась конюшня, то меня оттуда было не вытащить.

 Никуда не делась и моя любовь к математике. И я могла бы вслед за братом поступить на математический факультет, но в седьмом классе у нас сменился классный руководитель. Новая классная дама была математичкой с большими амбициями и она сразу вцепилась в нас, учеников талантливых в математике. Ей нужны были высокие показатели, я в высоких показателях и наградах никакой необходимости не видела. Мне просто нравилось решать задачки и, чем сложнее они были тем интереснее. Участие в математических олимпиадах поначалу мне тоже приносило удовольствие, но когда этих олимпиад стало слишком много, я начала испытывать к математике некоторую неприязнь. Если же я пыталась как то уклониться от очередной олимпиады, то мне сразу же вменялась расстрельная статья, то есть измена родине. Вот родина для тебя столько делает, вот родина дает тебе знания, вот если тебе природа дала способности, то ты родине должна и далее вся песня с припевом. Мои робкие попытки возразить, что может родине не только мои математические способности, но и мои способности в биологии или там в рисовании, например, могут пригодится приводили только к очередной череде пафосных обвинений. И тогда я нашла другой способ справиться с этой бедой, начала намерено делать ошибки, то есть правильный ответ я знала, но специально писала неправильный. Конечно поначалу учительница бурно возмущалась, как я могу допускать такие ошибки с моими то данными. Я только виновато пожимала  плечами и продолжала строить из себя дурочку. Учительница конечно сразу сдаваться не хотела, вызывала родителей, просила моего отца принять меры и поговорить с дочерью. Отец поговорил. Я объяснила ситуацию и свою позицию. Отец меня понял. Попросил только постараться не съехать ниже четверки. Ниже четверки я не съехала. Короче говоря:

за какой то год заслуженный учитель сумел вызвать у меня стойкое отвращение к любимому мной когда то предмету.

При таком раскладе, выбирать профессию связанную с математикой было уже невозможно. Оставалось коневодство, живопись как профессию я тогда не рассматривала, хотя многие друзья говорили что я буду художником. Вот и накаркали. В конце восьмого класса стало известно, что классной в девятом - десятом классе у нас будет та же самая что и сейчас математичка, и я поняла, что из школы надо бежать. А куда? Поступить после восьмого класса я могла только в ПТУ или СУЗ. Для поступления в ВУЗ требовалось десять классов. Единственным местом куда я могла убежать из школы на тот момент было Ставропольское художественное училище. Туда я и побежала.

В те времена в Ставропольском художественном училище было всего два отделения: дизайнерское и педагогическое. Я естественно хотела пойти на дизайнера. Но отец сравнив программы обоих отделений сказал: “Дочка, на педагогическом изучают всё тоже самое, что и на дизайнерском, плюс станковая композиция, плюс педагогика и психология. Окончив педагогическое отделение ты сможешь работать дизайнером и в запасе у тебя будет ещё и возможность устроиться преподавателем”. “но дизайнеры тоже могут преподавать свой предмет” - сказала я. “Да” - сказал отец - “Сейчас и с дизайнерским дипломом можно преподавать. Но на моей памяти были времена, когда преподавать можно было только с педагогическим образованием. И это правило в любой момент могут вернуть.” 

Это правило вернули буквально несколько лет назад и моим коллегам с дизайнерскими дипломами пришлось срочно учиться на педагогов, у меня, благодаря дальновидности моего папы всё было в порядке. Как вы уже поняли, я послушалась совета папы и подала документы на педагогическое отделение.

Так и был сделан главный выбор в моей жизни. Когда меня спрашивают почему я выбрала именно эту профессию, я честно говорю, что это она меня выбрала, а я просто не стала возражать. И я не разу не пожалела об этом. 

В училище было гораздо интереснее чем в школе.После второго курса пленэр у нашей группы был выездной, Мы не остались в Ставрополе, а поехали в Железноводск и целый месяц писали пейзажи Кавказских Минеральных Вод. По воскресеньям у нас обязательных занятий не было, но мы всё равно что то рисовали, а что нам ещё оставалось делать. В одно из воскресений, мы с одной подружкой, такой же поклонницей лошадей как и я, предприняли поездку на Терский конный завод. Там мы рисовали лошадей с утра и до вечера.

Там я увидела как выглядит миллион долларов. А выглядел он просто великолепно: весь белый, с большими умными черными глазами, бархатными губами и шелковистой гривой. А сколько в нем было грации! Каждое движение, каждый шаг, поворот головы - просто чудо. Нам разрешили угостить миллион долларов яблочками, и он осторожно взял яблочко с моей ладони и благодарно фыркнул. Нам даже разрешили сесть верхом на него и у меня с тех давних времен сохранилась фотография, где я сижу верхом на миллионе долларов.

 На просмотре у нас с Ларисой (так звали мою подругу с которой мы предприняли вылазку на конный завод) забрали все наброски и зарисовки сделанные нами на конном заводе. Кто не знает объясню: в учебных заведениях художественного направления проводятся просмотры по итогам семестров (в художественных школах - по четвертям) Студенты в назначенный день в назначенном месте развешивают все сделанные за определенный учебный период работы, выходят из аудитории, туда заходит экзаменационная комиссия, просматривает выставленные работы и выставляет оценки. Это и называется просмотр. Во время просмотра отбираются лучшие работы в фонд учебного заведения. Работы просто снимаются и уносятся в хранилище. По идее эти работы должны использоваться как образцы, для показа студентам в процессе обучения, такое тоже случается. Чаще работы просто хранятся на специальных складах и вывешиваются на всякого рода ретроспективных выставках от учебного заведения. Во всяком случае в мое время было так.

После пленэра проводился отдельный просмотр. Комиссия вышла из аудитории где выставлялись мы с Ларисой и прошествовала в следующую аудиторию. Мы вошли в аудиторию, чтобы собрать свои работы. Стенки занятые мной и Ларисой были пусты. Остались висеть несколько пейзажей и зарисовок не относящихся к лошадиной теме, надо сказать, что мы с подругой ухитрились найти и запечатлеть лошадей не только на конном заводе. И надо отметить, что за один день на конном заводе мы сделали столько же, сколько и за остальной месяц. Ничего от этого не осталось, валялось на полу несколько листочков с набросками, которые видимо выпали из рук преподавателя, уносящего плоды нашего труда.

Тогда у меня и возникли подозрения, со временем переросшие в убеждения, подтвержденные множеством наблюдений.

Первое: если заниматься тем, что тебе по настоящему интересно, то производительность труда резко возрастает. Второе: людям нравятся те произведения, которые нравятся самому автору.

Конечно встречаются исключения, но исключения только подтверждают правила.

Кое что о юности и смерти

Вначале третьего курса я встретила свою первую любовь. До этого я никогда не была влюблена. Конечно, по достижении определенного возраста я начала интересоваться противоположным полом и всем тем, что с этим связано, ждала великой и светлой любви, но как-то без особого фанатизма. Влюбляться в певцов и артистов мне как-то не приходило в голову, о принцах и говорить нечего, к принцам я всегда была равнодушна и, даже, испытывала некоторую неприязнь. Не было у меня на тот момент возлюбленного ни реального, ни виртуального. Но определённый образ, каким должен быть мой предмет любви, в моём сознании сложился. Принято считать, что, девушки выбирают мужчин похожих на их отцов. По моим наблюдениям это не всегда так, но в моём случае видимо так и было. Своего романтического героя я представляла стройным, смуглым, черноволосым, черноглазым и прекрасно держится в седле. Ага! Скажите Вы, так всё-таки принц на белом коне. Нет не принц, а скорее ковбой (индеец тоже можно). А конь мне всегда представлялся черным, хоть против белых коней я ничего против не имею, я всегда была за разнообразие. Умением держаться в седле мой романтический герой отличался от моего отца. Папу я на коне никогда не видела, только за рулем нашего синего жигуленка.

Из всего этого у моего первого возлюбленного было только умение классно держаться в седле. Он был не высок, руки казались длинноватыми, ноги кривенькие. Волосы у него были рыжеватые, но не того яркого огненного оттенка как у моей мамы, а какого-то грязно-ржавого цвета, как будто его волосами вытерли ржавую запыленную трубу. Глаза были какого-то странного невыразительного цвета, как старая, застиранная, выцветшая рубашка, бывшая когда-то коричневой. Именно такая рубашка и была на него надета, когда я впервые его увидела. 

Был октябрь. В том году выдался очень теплый октябрь. Только начались занятия в училище (в сентябре всех студентов, кроме первых и последних курсов, возили на сельхоз работы и занятия в учебных заведениях начинались с первого октября). Выдалось солнечное воскресенье, и я решила заняться своим любимым делом – порисовать с натуры лошадей.

 Я ухитрялась найти лошадей, где угодно. Отец любил говорить: «Дочка, если тебя отправить на северный полюс, или на Луну, ты и там лошадей найдёшь». Ставрополь — это не луна, и не северный полюс и лошадей там найти гораздо проще. И я с легкостью нашла их в конноспортивной школе. Необходимость ехать к черту на кулички или далеко идти меня никогда не смущала.

Я закончила рисунок коня, гуляющего в загоне, и почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит. Обернувшись, я увидела его. В его глазах, цвета выцветшей рубашки, светилось восхищение. Он смотрел не на меня, он смотрел на мою работу. Он сразу же попросил меня продать ему этот рисунок. Прежде чем стать моей первой любовью он стал моим первым покупателем. 

Мы познакомились, его звали Тагир, мама его была крымской татаркой, папа местным хохлом. Жила его семья в селе недалеко от Ставрополя. Он учился на третьем курсе строительного техникума. Он получал стипендию от своего колхоза и после обучения должен был вернуться в свой колхоз молодым специалистом. Их колхозу нужны были грамотные строители. Такое часто случалось, колхозы направляли молодых людей на учебу, такие абитуриенты имели преимущество при поступлении в учебные заведения. И колхозам требовались не только агрономы и зоотехники. В нашей группе тоже училась девушка от колхоза. В колхозе решили, что им нужна своя художественная школа и направили человека учится на преподавателя живописи. 

Мы сразу подружились с Тагиром, он находил покупателей моих для работ, делал для меня подрамники, оформлял мои работы. Мы легко находили интересные темы для разговоров, мы понимали друг друга с полуслова. Он был для меня настоящим другом, с ним было легко и хорошо.

К концу третьего курса, в середине апреля мы с ним сидели в сквере на проспекте Карла Маркса и о чём-то разговаривали, наблюдали как играют на солнышке какие-то дети, и вдруг он сказал: «Анна, я бы хотел, чтобы мои дети были похожи на тебя” и покраснел. Я посмотрела на него и вдруг поняла, что я тоже хотела бы детишек похожих на Тагира. Я вдруг увидела, что волосы у него, которые мне при первой встрече показались грязно-ржавыми, на самом деле очень красивого, благородного приглушенно рыжего оттенка, глаза цвета янтаря, и всё в его облике так гармонично.

И бабочки затрепетали в моём теле там, где им положено трепетать в таких случаях, а тараканы в моей голове стали наперебой кричать о том, что они полностью совместимы с тараканами в его голове и хотят продолжения сотрудничества.

Здесь так и хочется написать, что в этот момент любовь вспыхнула во мне. Но это будет не правда. Любовь загорелась во мне видимо раньше, в этот момент я просто её осознала.

Он был первым моим мужчиной. Не знаю, была ли я у него первая. Мы никогда об этом не разговаривали. Но вспоминая как у нас это происходило, прихожу к выводу, что опыта в таких делах у него было не больше, чем у меня. А мой опыт ограничивался наблюдением за брачными играми животных и просмотром немецких фильмов.

Мы договорились пожениться перед четвертым курсом, в конце августа. Тагир сказал, что женатым в техникуме дают отдельную комнату в общежитии, а поскольку на начало учебного года мы будем уже женаты, то ему дадут комнату в общежитии и мне не надо будет снимать квартиру.

В начале июля Тагир проводил меня домой, а сам должен был ехать через неделю, у него производственная практика заканчивалась в том году на неделю позже, чем у меня пленэр.

Я сказала родным, что в конце июля приедут сваты, а в конце августа я выхожу замуж (мы так с Тагиром договорились). Я сшила себе шикарное свадебное платье, сама придумала модель, сама придумала декор. Платье получилось великолепное и, главное оригинальное. Но в конце июля никто не приехал, и в августе никто не приехал. Мобильных телефонов тогда не было, можно, конечно, было позвонить по проводному в его техникум, узнать, что там случилось. А что было узнавать? В техникуме все разъехались на каникулы. Да и что тут непонятного? Передумал парень жениться, с кем не бывает. Не я первая и не я последняя брошенная невеста, дело то житейское. Родители даже обрадовались такому повороту. «Вот и хорошо, что так получилось.» - сказал папа – «и не надо никакой свадьбы. Рано тебе ещё, успеешь». 

Первого сентября я приехала в Ставрополь, доучиваться последний курс. Искать Тагира не стала, гордая, обдумывала, что ему скажу если случайно, мы с ним встретимся. Но мы с ним больше уже никогда не встретились. Через неделю после начала занятий я случайно встретилась с однокурсником Тагира, мы поздоровались, и он спросил, почему меня не было на похоронах. Я не поняла на каких похоронах, он объяснил. Оказывается, через неделю после моего отъезда Тагир попал под машину, скончался, на следующий день не приходя в сознание. Получается, когда я ждала его со сватами он уже лежал в могиле.

Есть такой анекдот: уже поздно, муж никак не приходит домой, жена волнуется, жалуется подруге – «наверное у него есть другая женщина», а подруга её утешает – «ну зачем же предполагать самое худшее, может он просто попал под машину»

Глупый анекдот. Лучше бы он ушел к другой женщине, лучше пусть десять раз уйдет к другой женщине, пусть десять раз уйдёт к десяти женщинам, но останется жив.

Предательство предателя пережить гораздо легче чем смерть любимого человека. Мне пришлось пережить и то, и другое, у меня была возможность сравнить.

Сначала мне стало больно и стыдно за то, что сто я могла подумать о том, что Тагир меня бросил. Потом пришло осознание, что я больше никогда его не увижу, никогда не смогу больше поговорить с ним. Я уже знала, что близкие люди смертны, а теперь я поняла, что иногда они внезапно смертны.

От переживаний я заболела, обострились все мои хронические болячки. Я попала в больницу, и тут, оказалось, что я ещё и была беременна и от всего случившегося у меня случился выкидыш. Выписалась из больницы я с диагнозом бесплодие. Предстояло долгое лечение

После всего, что произошло я не переношу свадьбы и всё что сними связано. Белые платья невест у меня вызывают ассоциации со смертью и горем. Белое платье не всегда было свадебным, когда то белое платье было траурным. В одном королевстве погиб король и молодая королева облачилась в траур. Но королевству нужен был король, и королеве хочешь, не хочешь, а пришлось в срочном порядке снова выходить замуж. Она как была в траурном белом платье, так и пошла под венец. С тех пор белое платье стало платьем невесты. Мне нет дела до той королевы, у меня свои причины не любить свадебный наряд.

Я всё таки закончила четвертый курс, хоть и хуже чем могла бы не случись того что случилось. Я получила диплом и вернулась в свой родной поселок, молодым преподавателем в свою родную художественную школу. Я начала работать под руководством своего любимого учителя и работа начала мне нравиться. 

Одни говорят, что время лучшее лекарство и лучший лекарь, другие говорят, что время не лечит. По моим наблюдениям время не лечит, организм и душа сами восстанавливаются, но для этого процесса необходимо время. Время прошло и мои раны душевные и телесные стали затягиваться. Мне бывало снился мой Тагир и мальчик очень похожий на него. Эти сны всегда были приятными и никогда не вызывали у меня никакой тоски и беспокойства. Мне и сейчас они порой снятся, но с некоторых пор я уже не могу рассмотреть лиц. Я забыла как выглядел мой Тагир.

История одного памятника

А тут подошло время перестройки. Горбачев объявил всей стране, что надо два года потерпеть и все станет замечательно. “Минимум двадцать лет терпеть придется” - поправил Горбачева мой отец. Мой отец не был против перемен, но увидев кто стал руководителем страны, плюнул и сдал партийный билет. Отец встречался с Горбачевым лично, когда тот еще работал в Ставропольском крае, и у папы было своё мнение о Михаиле Сергеевиче. “Он может привести страну только в тупик” - сказал отец - “это в самом лучшем случае”. “А в худшем?” - спросила я. “А в худшем - поживешь увидишь” - ответил отец и больше он не говорил на эти темы.

В это непростое время Вее Григорьевне - председателю исполкома поселкового совета (это то что сейчас называется мэром) приспичило поставить в начале бульвара Школьного памятник Ленину. Я понимаю почему она так поступила, на самом деле Вея Григорьевна всегда хотела поставить памятник Ленину, но в былые времена подобные памятники стоили очень дорого (образ вождя просто не мог стоить дешево), а когда наступило время развенчивания всего, что подвернется, памятники Владимиру Ильичу, стали продаваться по дешёвке, вот Вея Григорьевна и ухватилась за эту возможность.

Время для установки такого памятника было не самое лучшее, а, если сказать точнее, самое не лучшее, о чем и говорили люди, реалистично оценивающие ситуацию. Но нашлись и ярые сторонники установки памятника. Я открыто высказала своё мнение о том, что подобный памятник не к чему в таком поселке как наш, каким-то местом своего организма, я чувствовала, что этот памятник принесет много беспокойства и мне лично. Сразу же отыскался патриот, который обличил меня в чем только можно было меня обличить и, даже, потребовал уволить меня с должности преподавателя художественной школы (поскольку нельзя доверять воспитание подрастающего поколения такой аморальной личности как я) исключить из комсомола (я в то время ещё была комсомолкой и, даже, комсоргом). На требования разгневанного сторонника памятника Ленину внимания никто не обратил, но мне рассказали о том, что он наговорил и «показали этого человека»

Пришло время, и волна сноса памятников прокатилась по стране. И наш рабочий посёлочек от этой волны не увернулся. Нашелся и в нашем поселке борец со злом который сначала боролся с алкоголем, уничтожая его способом поглощения и не жалея живота своего, а когда запасы алкоголя кончились, пошел сразится с мировым злом и свернул голову памятнику Ленину. Изуродованную голову борец со злом принёс в отделение милиции и гордо сдался властям. Дорогу в родное отделение милиции борец хорошо знал и самого борца в отделении милиции хорошо знали, ведь после каждой попойки он оказывался в милиции. Последнее время, хорошенько набравшись и набезобразничав как получится, он сам отправлялся в отделение милиции отсыпаться.

Памятник Ленину превратился в занозу в одном месте у поселковой администрации. Дело в том, что любой памятник (или его эквивалент) будучи однажды установленным тут же становится на баланс. И снять с баланса его труднее, пожалуй, чем убрать сам памятник. Есть утверждение, что ломать проще чем строить, однако и тут не всё так однозначно, любой строитель вам скажет, что демонтаж, зачастую, сложнее и дороже чем монтаж. Восстановление памятника поручили Юрию Кирилловичу, как главному художнику в поселке. Изуродованную голову принесли в кабинет директора художественной школы, установили на скульптурный станок. Необходимо было скульптурным пластилином восстановить все повреждения, потом изготовить форму и отлить голову из раствора, после чего установить ее на место. Изготовлением формы и отливкой занялся сам Юрий Кириллович, а восстановление лица поручил мне, невзирая на все мои попытки отказаться от такого удовольствия. Первый раз восстанавливать лицо вождя мирового пролетариата для меня было необычайно трудно, но с помощью Юрия Кирилловича, мне удалось справится.

Потом лицо Ленину разбили снова. И снова. И снова. Саму голову памятнику скрутить уже не могли, видимо, при установке новой головы были приняты меры для укрепления шеи, поэтому борцы с тиранией ограничивались зачисткой лица. Восстанавливать повреждения приходилось прямо на месте сразу раствором. В один прекрасный момент я почувствовала, что могу слепить дедушку Ленина даже с закрытыми глазами.

Последний раз восстанавливать черты лица Владимира Ильича мне пришлось несколько лет назад, когда я вернулась преподавать в свою родную художественную. Общество ветеранов в лице своего председателя попросило меня хоть как-то привести в порядок памятник под названием «Ленин и дети», который на тот момент правильнее было бы называть «дети и человек без лица». Единственное что я тогда могла сделать, это отремонтировать памятник с помощью гипсовой штукатурки и закрасить серебрянкой. Я объяснила, что такой «макияж» не продержится долго. Ветераны сказали, что они понимают, что пусть пока хоть так, хоть на день рождения Ленина и на майские праздники продержится, а потом они добьются от муниципалитета капитального ремонта. И действительно летом муниципалитет выделил на ремонт памятника деньги и поручил ремонт опытному ответственному прорабу.  Прораб опять же обратился ко мне. Он так и сказал, что ему сказали, что я специалист по «Ленинским лицам» и ему меня очень рекомендовали. Прораб создал мне все условия для работы, закупил хороший раствор устойчивый к перепаду температур и атмосферным осадкам и, на этот раз мне даже заплатили, правда немного, но и работы там было всего на пару часов.

И вот сижу я на Владимире Ильиче, личико ему подправляю и вдруг проклятья в адрес пособникам тирании. Кто то с праведным гневом обличает меня во всем в чем только можно обличить: и что этот изверг столько народу погубил, и что надо снести памятник а не восстанавливать, и что только в конец аморальные личности могут помогать сторонникам этого в конец аморального памятника, и дальше весь положенный в таких случаях репертуар. Я поворачиваюсь и узнаю в возмущенном прохожем того же самого борца за справедливость, который много лет назад клеймил меня за то, что я была против установки этого самого памятника, ремонтом которого сейчас занимаюсь. Вот такой поворот, не могу сказать, что неожиданный.

Что же касается моего отношения к этому памятнику в настоящий момент, то я испытываю к нему самые теплые чувства. И это не потому, что мне пришлось вложить в него свой труд, в таком бы случае мне пришлось испытывать материнские чувства к каждой покрашенной мной скамейке. Нет, здесь иное, памятник стал для меня памятником тому времени, на которое выпало мое детство, юность и молодость.

Он стал памятником моим родителям, моим учителям, тем годам, когда все они были живы, тому счастливому времени, когда все мы были ещё молоды и бессмертны.

И снова о любви

В 1991 году я встретила отца моих детей. Мои душевные раны к тому времени уже зарубцевались. Пришло время влюбиться вновь. И я влюбилась. Имя его Александр. В нашем поселке открылся зоомагазин, и я зашла посмотреть нет ли там подходящей пары для моего попугайчика. Попугайчиков на тот момент там не было, но там был черноволосый красавец продавец с огромными карими глазами и лучезарной улыбкой. Я влюбилась с первого взгляда. Хотя нет, с первого взгляда я увидела, что он полностью соответствует моим критериям мужской красоты, а вот когда он заговорил, тут я и влюбилась. Александр в полной мере обладает талантом рассказчика, у него великолепно подвешен язык. Он мог рассуждать на любую тему, ну буквально на любую, скажи ему что угодно, и он тут же расскажет кучу интереснейших фактов о данном предмете. И все у него так складно получается, заслушаешься. Довольно быстро я заметила, что очень часто Александр представления не имел о том предмете, о котором так уверенно рассуждал. Но тогда я не считала это недостатком. Да и сейчас я это недостатком не считаю. Просто надо не забывать всегда делать на это поправку общаясь с такими людьми. А я, поскольку до этого в основном общалась с людьми, которые говорили только то, что уже обдумали и сама привыкла так поступать, поправку на недостоверность делать забывала. Это моя ошибка стоила мне многих страданий. 

Мы много разговаривали, точнее он много говорил, а я слушала. Меня это устраивало, я не очень разговорчива по природе и мне очень нравилось его слушать. Ему с лёгкостью удалось уговорить меня встречаться с ним без оформления каких-либо отношений. Тут ему и не надо было стараться меня в чем-то таком убеждать, ведь из-за случившегося со мной я панически боялась свадеб и всего, что с этим связано.  Он уже был однажды женат. У него уже было два сына, правда он любил рассказывать, то жена родила детей не от него, что-то там со сроками не то и у его бывшей всегда было много поклонников. Однако достаточно было посмотреть на фотографии, чтобы убедиться, что это его дети. У Саши была одна удивительная особенность – все его дети рождались очень похожими на него.

Мы договорились, точнее он мне рассказал, что детей мы пока заводить не будем, заведём первого ребёнка через два года. Я уже несколько лет лечилась от бесплодия поэтому мне нечего было сказать по поводу детей. Но случилось чудо, ровно через два года, как и планировал мой возлюбленный, я забеременела. Для меня это было действительно радостное событие, я была просто счастлива. Но когда я поделилась своей радостью с Александром, Александр не обрадовался. Он обиделся. Он сказал: «мы же договаривались повременить с ребёнком два года. Ты что не можешь потерпеть два года?». Я сказала, что два года уже прошло и даже показала ему на календаре, но он всё равно не поверил и исчез.  Он поехал на заработки, естественно ради меня и ребёнка, и пропал. Пропал так, что даже его родители не могли найти его несколько месяцев. Я нашла его, когда ещё не закончился первый месяц его отсутствия, у меня были очень неприятные воспоминания, связанные с тем, когда от человека нет вестей. Поэтому я не могла сидеть и ждать весточки не зная, что там с ним случилось. Я попросила друзей помочь мне, и они отыскали моего Сашеньку в Ставрополе. Он был жив-здоров, работал в какой-то фирме и был весь очарователен как никогда. Я не стала его беспокоить. Всё было и так понятно. Если от человека не никаких известий, то либо человек мёртв, либо не хочет общаться. 

Было больно и обидно, но я вынуждена была признаться себе, что мой любимый меня не любит и надо научиться жить без него.  Я была уверена, что он больше не появится. Но он появился. Спустя месяца четыре, когда я уже была не шестом месяце беременности он нарисовался на пороге моей квартиры весь красивый со своей фирменной лучезарной улыбкой перед которой не могла устоять ни одна женщина. Когда он увидел мой большой живот, выражение лица у него изменилось, так меняется изображение на экране телевизора при переключении канала. Лицо у Александра стало грустным и каким то обиженным. “Я думал, что ты сделаешь аборт.” - сказал он - “Нормальная женщина на твоём месте сделал бы аборт.” Я не стала ему объяснять, что нельзя назвать нормальной женщину, которая потратив несколько лет и немало денег на лечение от бесплодия делает аборт как только наступила желанная беременность. Я понимаю, что надо было после его слов просто захлопнуть дверь перед его носом, Так чтобы дверь прямо в его красивый нос впечаталась, я и тогда это понимала. Но я не смогла это сделать, я тогда ещё любила Александра и осознавала, что он отец моего любимого уже ребёнка. Я молча выслушала его пафосную речь о том, что я безответственная, что я его на самом деле не люблю, что он не уверен, что это вообще его ребенок (я уже тогда начала понимать, что это у него пунктик такой - все дети не его), но, что он ответственный и великодушный и будет помогать мне с ребёнком. Он даже пригласил меня приехать в Ставрополь, в тот медицинский кооператив где он работал массажистом (в девяностые этих кооперативов развелось как собак нерезаных).

Я ездила туда, там был аппарат УЗИ, специалисты долго смотрели и сказали что у меня девочка. Ради справедливости надо сказать, что не только они увидели девочку, до этого мне две цыганки нагадали, что у меня будет девочка и все знающие приметы бабки тоже говорили - “Будет девочка” Моя мама накупила всяких розовых пелёночек и чепчиков с цветочками. Мне, что либо покупать для моего будущего ребёнка запретили, поскольку считалось. что женщина не должна ничего покупать для ребёнка пока не родит, а то с ребёнком несчастье случится. Все мы ждали девочку.

23 июня 1994 года без четверти три ночи у меня родился мальчик. Он родился очень похожим на своего отца, все сыновья Александра очень похожи на него и мой сын не исключение. Как только сынуля появился на свет и закричал, врач принимавший роды радостно провозгласил - “Мальчик!” От неожиданности я ляпнула - “А где же девочка?” Врач слегка опешил и даже озирнулся как бы пытаясь проверить не заползла ли какая нибудь девочка куда нибудь в темный угол родильного зала и растерянно сказал - “А не было девочки, только мальчик”. Тут я пришла в себя, поблагодарила всех присутствующих, сказала что мальчик тоже очень хорошо и, что просто на УЗИ мне сказали, что будет девочка. “Слепые там видимо работают” - подытожил акушерка.

Я сообщила о рождении сына своему возлюбленному. О сказал, что зарегистрирует сына на себя, чтобы сын не был безотцовщиной. Через неделю после Выписки из роддома мы пошли в поссовет регистрировать сына. И тут оказалось, что Александр не знал, что при регистрации ребёнка нужны паспорта родителей. Взрослый мужик (он старше меня на семь лет), у которого уже есть двое детей не знал, что в ЗАГС (и другие официальные учреждения) ходят с паспортом. Мы отложили регистрацию и он поехал за паспортом в Ставрополь. Время шло, ребенку нужно получать свидетельство о рождении, а папаша никак не может найти свой паспорт. Я дозвонилась таки до Александра (не с первого раза) и спросила когда же он приедет. Он начал рассказывать, что не может приехать ну никак, и что то там случилось. Я поняла, что он не хочет регистрировать ребёнка на себя, я только не поняла для чего нужно было устраивать этот цирк. Неужели сразу сказать нельзя было. Тогда я ещё не знала, что в моей жизни будет много таких представлений прежде чем мне, наконец, удастся расстаться с артистом.

Следующий период моей жизни я вполне могу назвать счастливым. Отец моего сына уехал в свой Ставрополь и ничем нас не беспокоил, я надеялась, что смогу его постепенно забыть и моя любовь к нему постепенно сойдет на нет. Как ни странно, но именно в это  время у меня было много работы как у художника, я делала проекты для оформления кафэшек и других заведений, писала картины на заказ, успевала порисовать и для себя. Правда, до тех пор пока сыну не исполнился год моим единственным желанием было просто выспаться, малыш был очень беспокойным. Но потом всё нормализовалось и стало легче.

Когда сыночку исполнилось три года в нашей жизни появилась бабушка Юля, мама отца моего ребёнка. Она стала присоединятся к нам когда мы с сыном гулями и убеждать меня сойтись с её сыном опять. Она рассказывала как плохо живется ребенку без отца, а особенно с не родным отцом. Она сама выросла с отчимом и, думаю, искренне верила в то, что говорила. И её желание, чтобы у нас с её сыном сложилась семья было искренним. А мне очень хотелось ей верить, и мне очень импонировало то, что мама моего будущего мужа на моей стороне. И я ей поверила и с ней согласилась. 

На этот раз мы с Александром официально вступили в брак. Тут случился небольшой казус: наш с ним общий ребенок был зарегистрирован на меня одну и носил мою фамилию. Когда мы договорились вступить в брак, то мы, в том числе, договорились, что Александр признает отцовство и запишит ребёнка на свою фамилию. Александер сказал: “Да, да, да, конечно, непременно!” но до дня нашей регистрации так и не сподобился. Поэтому при вступлении в брак я оставила свою девичью фамилию, сказав, что поменяю фамилию на фамилию мужа как только тот оформит документы на ребёнка.

Мы стали жить одной семьёй. Мои родители купили нам домик в соседней Новотроицкой, Александр на этом настоял. Он собирался вести приусадебное хозяйство, ведь он окончил сельскохозяйственную академию. Довольно быстро выяснилось, что в вопросах сельского хозяйства он разбирается примерно так же хорошо, как кошки в проектировании аэропланов. Но зато он считал своим долгом давать мне советы, иногда абсолютно бесполезные, а по большей части просто вредные. Он очень обижался если я не следовала его “мудрым” советам. А поскольку многим его советам просто не возможно было следовать по законам  физики, а остальным нельзя было следовать исходя из здравого смысла, то обижался он на меня всегда. Всё время пока мы были вместе я чувствовала себя в чем то виноватой. С течением времени я не могла не заметить, что обижается он не только на меня, а практически на всех и вся. Он обижался на своих родителей, на свою сестру, на всех своих друзей, на всё что попадало в поле его зрения. Невыносимо видеть своего любимого несчастным. Я упорно пыталась решить задачу под названием: “Как сделать Сашу счастливым?” И сколько я не пыталась каждый раз получалось что “никак”. Свекровь настоятельно советовала рожать второго ребенка. 

Вторая беременность протекала у меня не так гладко как первая. Время когда я носила своего первенца было одним из самых счастливых периодов в моей жизни. Когда же я была беременна во второй раз рядом со мной был мой муж и он считал своим долгом играть мне на нервах, кроме того все время старался найти мне работу где бы мне обязательно надо было таскать что нибудь тяжеленькое.

 Да ещё и с мамой моей инсульт случился, первое время мама никого не узнавала, меня называла Раей, за свою сестру меня принимала, моего сына принимала за своего сына, а своего сына моего брата вообще не узнавала. Врачи обещали, что мама моя уже никогда не будет ходить и внятно разговаривать, но она уже через два месяца пришла в себя и встала на ноги. Думаю, это благодаря папиной заботе о ней и их любви друг к другу.

Дочку я родила преждевременно. Наш с ней срок был в августе, а родилась она 30 июня 2000 года. Родилась доченька совсем крохотной и слабенькой. Мой муж сразу засобирался на заработки и уехал куда подальше. Мне одной с грудным больным ребенком приходилось заниматься довольно не маленьким хозяйством (одного огорода было двадцать соток, а ещё живность всякая). Кроме того приходилось ещё и подрабатывать, особенностью мужниных поездок на заработки было то, что он не привозил от туда денег, а если и привозил, то со мной и детьми не делился.  Единственной работой которую я могла взять в моей ситуации были чертежи и занимаясь ими я посадила себе зрение.

 В конце концов меня всё чаще стали посещать мысли о том, что мне проще было бы жить без мужа. Свекровь старалась развеять такие мои мысли, но получалось у неё это уже гораздо хуже, чем в начале эксперимента. Я могла бы, пожалуй, свалить всю вину на нее, ведь, формально, это она уговорила меня на брак с ее сыном, но это будет несправедливо, она смогла меня уговорить, только потому, что я сама этого хотела. Я любила Александра и мне очень хотелось верить, что моей любви хватит на двоих. 

А может ли, существовать любовь без взаимности? Если сравнить любовь с огнём (это наиболее частое сравнение), то совершенно очевидно, для поддержания огня необходимо подбрасывать в огонь дрова. Если любовь взаимна, то двое подбрасывают в огонь своей любви дрова заботы и приятных друг для друга поступков, и огонь будет гореть вечно. А если только один будет таскать в общий костер дрова? Быть может в таком случае огонь любви тоже не погаснет. Но это только в том случае, если второй участник отношений, по крайней мере, не будет мешать первому. А если один старается таскать в огонь дрова, а второй то песочка подсыпает, то дрова раскидает, то водички плеснет? В таком случае рано или поздно огонь погаснет. Любовь тварь живучая, но и её можно убить. И с моей любовью это, в конце концов случилось.

Я помню как это произошло, как умерла во мне любовь. Такое ощущение как будто отхлынула волна, и отхлынув вырвала из меня какой то нерв. Вроде бы всё осталось как и прежде, но исчезло какое то сияние окружавшее до этого момента моего Александра, ничего в нем не изменилось, но видела я его уже по другому. Много говорится о том, что любовь делает человека слепым и он не способен увидеть недостатки любимого, это не правда. Все недостатки моего любимого я прекрасно видела и прежде. Но когда ты любишь человека, то его недостатки тебя восхищают. Да, да, именно так недостатки любимого человека восхищают, воспринимаются как “загадки его большой души”. А те же самые недостатки нелюбимого человека раздражают, у нелюбимого человека раздражают даже достоинства.

Это случилось ещё до рождения дочери. Меня в очередной раз положили на сохранение, срок был уже большой. А Александру опять приспичило куда то ехать, и некого было оставить присматривать за хозяйством. Свекровь “закрыла собой амбразуру”, согласиласившись пожить в нашем доме, пока я буду в больнице, чтобы Александр мог уехать по своим делам. Но Александр всё равно пыхтел всю дорогу пока вез меня в больницу, и в конце концов выдал: “ Я никогда не прощу тебя за то, что ты родила мне детей!” Фраза сама по себе гениальная. Обычно благодарят “за сына”, “дочь”, а тут прям обвинение в тяжком грехе, как будто бы не для того люди женятся, чтобы детей рожать. Честно говоря, за нашу совместную жизни с Александром, я наслушалась “гениальных” высказываний. Но эти слова были видимо как раз той последней каплей мою любовь окончательно погасившей. Когда схлынула волна, что то вырвавшая из моей души, я вдруг отчетливо поняла, что мне не нужно его прощение. Нет, не то, что я ни в чем перед ним не виновата, это я и до этого понимала, а именно, что мне не нужно его прощение, мне плевать на его прощение и мне совершенно всё равно, что он обо мне думает и как ко мне относится. У меня больше не осталось любви к нему. Любовь умерла.

Смерть любви это больно, но смерть любви это не так больно, как смерть любимого человека.

Потом мне некогда было подумать обо всем этом, родилась дочка и было очень много хлопот с ней. А когда появилась минутка подумать, решение напрашивалось само собой - надо развестись и прекратить этот цирк.

Я начала планировать свою жизнь без Александра. Юлия Семёновна просила меня дать Саше последний шанс, но я не видела в этом никакого смысла. И все таки он получил свой, черт знает какой по счету, последний шанс. 

5 января 2001 года умер мой отец. Из-за переживаний связанных с маминой болезнью у папы начало пошаливать сердце. Мы уговорили его лечь в больницу, тем более, что я теперь могла быть дома с мамой. Отец хотел, чтобы маму положили в больницу вместе с ним, перенесшие инсульт должны периодически ложиться в больницу на профилактику, но маму не положили.  А мне иногда всё же приходилось уезжать, чтобы уладить дела с переездом и продажей дома. Четвертого января я была у себя в Новотроицкой, а день выдался тёплый, в наших краях в январе бывают такие дни, прямо весенние. Мама вышла погулять, встретила знакомых и забыла о времени. А папа позвонил ей. Мобильных тогда у нас ещё не было, папа звонил на проводной, а мамы не было дома. Папа испугался, убежал из больницы, дома мамы не застал, искал её по всему поселку. От этого ему стало плохо, к утру он правда пришел в себя.

 На следующее утро я приехала и пошла к папе в больницу, мы поговорили, папа был весел и выглядел хорошо. Дочку я оставила с мамой. Я пришла домой и мама пошла к папе в больницу. Я ждала её из больницы. И вдруг звонок, я взяла трубку.

Звонил кто то из маминых с папой знакомых, не помню кто. “Здравствуй, Аня!” - сказали в трубке - “Когда мама умерла?” “Мама жива” - сказала я - “Она пошла к папе в больницу. Скоро должна вернуться”. “А, так это папа умер” - сказали в трубке. “Что?!” - крикнула я. Но на той стороне уже бросили трубку. 

Я быстро одела дочку, оделась сама и понеслась вместе с дочкой в больницу. Там уже был брат с женой и еще какие то знакомые.  Таня, жена брата, сразу взяла у меня ребёнка, я заглянула в палату, издали, в саму палату меня не пустили. Папа лежал на кровати с закрытыми глазами, но было сразу понятно, что он не спит. “Только не плачь, только не плачь” - говорили мне. Я и сама понимала, что нельзя плакать, что здесь мама, ей и так тяжело, папа умер на её глазах. Она уже собиралась уходить, и тут ему стало плохо. Но когда я увидела папу, слёзы сами потекли из глаз, рыдания невозможно было сдержать, а моё тело само рванулось к неподвижно лежащему папе, мозг отказывался контролировать тело, он вообще отказывался что либо контролировать. Брат оттащил меня в процедурную, как только не стало возможности видеть папу, я смогла взять себя в руки и успокоится. Больше я уже не плакала, старалась занять себя какими то делами, похоронами, подготовкой поминок, детьми. 

Настоящая тоска по умершим накатывает год спустя, когда чувствуешь необходимость увидеть близкого и понимаешь, что этого уже никогда не будет. Я потеряла человека, который был рядом с самого моего рождения, он был мне другом, защитником и опорой. Он всегда понимал меня и никогда меня не предавал. И вот его нет.

Александр появился на третий день после смерти моего папы, возник на пороге комнаты где я кормила дочку и молча посмотрел на меня своими большими красивыми глазами. Взгляд у него был как у породистого щенка. Он всегда в такие моменты, когда возвращался после нашей ссоры, чем то напоминал породистого щенка. Бывает щенок набезобразнечает и увидев, что хозяин рассердился, убегает и прячется. А через некоторое время появляется и остановившись на достаточном расстоянии заглядывает хозяину в глаза, ждёт как поведёт себя хозяин. Если хозяин начинает ругаться снова убегает, а если хозяин уже успокоился, радостно бросается облизывать хозяину лицо и выпрашивать угощение.

Все наши ссоры с Александром проходили именно по такому сценарию. Он никогда не пытался убедить меня в своей правоте и, тем более, никогда не пытался понять мои доводы. он просто обиженно удалялся. Бывало уходя он пафосно говорил, что не желает меня больше видеть, что никогда не вернется и, если случайно встретит меня на улице, то перейдет на другую сторону. Он умел красиво и трагично говорить. Но спустя несколько дней он шел мне навстречу по моей стороне улицы и лучезарно улыбался.

После смерти папы у меня не было сил думать о разводе и, тем более, выяснять отношения. И наша семейная жизнь с Александром продолжилась. Первое время он был мил и заботлив, а потом всё вернулось “на круги своя”. Опять начались бесконечные придирки и обиды с его стороны, но теперь я уже не стала ломать голову над тем как наладить отношения и “на какой козе к нему подъехать”. Я просто написала заявление в суд о разводе.

Когда я получила свидетельство о расторжении брака, то почувствовала себя по настоящему счастливой. Когда я впервые увидела Александра, я надеялась, что возможно это тот мужчина благодаря которому я узнаю что такое счастье. И вот теперь я осознала, что он таки действительно, смог сделать меня счастливой, хоть и не совсем тем способом, каким мне представлялось поначалу.

Можно было бы признать мои отношения с Александром ошибкой, а всё что я терпела ради этих отношений напрасными жертвами, но я не могу считать своих детей ошибкой и всё что было связано с их появлением на свет не может быть напрасным. Мои дети это лучшее, что случилось в моей жизни.

И пусть сейчас и мой сын, и моя дочь живут своей жизнью они остаются главной частью моей жизни. Именно они наполняют смыслом мою жизнь и моё творчество.

В августе 2009 года умерла моя мама. Умерла она как раз в день успения богородицы 24 числа, поэтому было трудно найти батюшку для отпевания, все они были заняты в связи с религиозным праздником. 

Мама прожила девять лет после смерти папы и очень тосковала по своему Виталику. Она часто видела его во сне и просилась к нему, но он всё время говорил, что еще рано и он не может её к себе забрать, но успокаивал, что когда придет время обязательно заберёт и они опять будут вместе. После смерти папы мама стала очень религиозна и суеверна. Она боялась не того, что после смерти может попасть в ад, а того что они не смогут с папой встретится. Папа был атеистом, а мама была христианкой. Но папа в маминых снах всегда успокаивал маму, говорил что любящие всегда будут вместе несмотря ни на какие религии. Он всегда защищал своего Рыжика, свою Волнушку, а она всегда верила своему Виталику и всегда была ему предана.

То что я почувствовала когда и мама покинула меня трудно описать. Я почувствовала себя совершенно нищей и беззащитной.

Родители защищают детей всю жизнь. Даже когда родители становятся совсем немощными и сами нуждаются в защите они продолжают  защищать своих детей от вечности. Пока родители живы мы молоды и можем не думать о той таинственной бездне которая ждет всех нас.

И вот теперь я уже в первом ряду перед той таинственной дверью через которую нам всем, рано или поздно, суждено войти, а точнее, выйти в мир иной. Передо мной уже нет никого и я жду своей очереди. И, по настоящему, я боюсь только одного, чтобы мои дети, стоящие в этой очереди за мной не проскочили впереди меня.

После смерти мамы моя жизнь не закончилась, было ещё много разного о чем стоит рассказать. Да и в тот период моей жизни о котором я кое что рассказала, произошло ещё много чего интересного. Но рассказ и так получился очень длинным. Жизнь моя оказалась слишком длинной и насыщенной разными событиями. Стоило только оглянуться назад и воспоминания слетелись как слетаются голуби в сквере, на крошки хлеба брошенные праздным прохожим.

Что же, мой любопытный читатель, надеюсь у меня будет возможность поведать Вам еще о многом. А сейчас, как говорила всем известная героиня всем известной сказки: “ Наступило утро, о повелитель, и я прекращаю дозволенные речи”.